29.12.2012 в 14:29
Пишет LiebchenHerz:Газета Süddeutsche Zeitung #298, за 27.12.2012
читать дальше
«Это была тяжелая работа» - хочешь этого или нет: Tokio Hotel вернулись – и они хотят остаться надолго. Близнецы Билл и Том Каулитц об окончании реальной школы, кастинг-шоу, наркотиках и AC/DC.
SZ: О Tokio Hotel давно ничего не было слышно.
Билл Каулитц: Наверное, для немецкой общественности наша пауза казалась еще больше, чем она была на самом деле. После нашего последнего альбома, мы были в большом турне по Южной Амерке и Японии, и после этого хотели просто пожить.
читать дальшеSZ: Что значит «просто пожить» для кого-то, кто с 15 лет постоянно находился в таком исключительном положении?
Билл Каулитц: Мы проводили много времени с семьей. И с четырьмя собаками.
Том Каулитц: Мы полностью перестроились. Когда мы с группой в туре, у нас очень большая команда, которым просто говоришь, что тебе нужно. А теперь бывают такие моменты, когда приходится самим заботиться обо всем, некоторые вещи я не делал никогда в жизни до этого. Бывали ситуации, когда я предъявлял через мерные требования, но ничего другого я не хотел.
SZ: Например?
Том: Без понятия, например, когда я оформлял в Лос-Анджелесе свои калифорнийские водительские права. Я думал: Это нужно так долго ждать в этой сраной очереди? Там стоят целый день, чтобы отдать свое фото на документы?
SZ: Вы постоянно живете в Лос-Анджелесе?
Билл: Конечно, мы много времени проводим в США, потому что там мы уже два года работаем над новом альбомом, к тому же, там мы можем залечь на дно. Но у нас есть жилье в Германии, частично мы записываем и здесь. Двое других парней живут в Германии, как и раньше.
SZ: Давление после такого долгого перерыва больше чем раньше?
Билл: На самом деле, хуже всего было со вторым альбомом. Мы начали с сингла №1, потом вышел альбом №1. В конце концов, мы сами привыкли к продолжительному успеху. Дальше, могло быть только хуже. Пресса ждала чего-то, что уже не станет №1, чтобы написать, что все закончилось.
SZ: Проблема в том, что многие фанаты с тех пор выросли и теперь слушают другую музыку.
Билл: Здесь ты ничего не можешь сделать. Сидя в студии, мы не думаем: Ах, для кого же это все? Это должно понравиться 15-летним девочкам или скорее 46-летним женщинам?
Том: Вчера вечером я смотрел по ТВ концерт AC/DC. Если посмотреть на толпу, то видишь, что она очень смешанная. Там есть те, кто уже были фанатами, когда еще пел Бон Скотт, а рядом те, которые впервые услышали группу в качестве саундтрека к «Железному человеку». Желательно вот так.
SZ: Только вы не AC/DC. Они шли к славе десятилетиями, а вы внезапно оказались наверху.
Том: Конечно, но есть и другие группы, которые в одночасье становились известными и остались успешными. Depeche Mode же в начале тоже обзывали «бойзбэндом». Для парней было не круто их слушать. Сейчас это уже почти никто не помнит.
SZ: Как вы относитесь к тому, что Tokio Hotel воспринимается больше как показатель вкуса и способ выделиться, чем серьезная группа?
Билл: Это вещи, на которые ты не можешь повлиять. Когда вышел последний альбом проводился забавный опрос. Телевизионщики с наушниками ходили по улице и давали пешеходам послушать наш альбом. Они говорили «Это круто!» до тех пор, пока репортер не сообщал им, что это были Tokio Hotel. Тогда они говорили: «Ну, вообще не пойдет, полный отстой».
SZ: Вас любят и ненавидят с того самого времени, как вы добились успеха, то есть с самого подросткового возраста. Вы когда-нибудь хотели оказаться в этом водовороте, будучи уже взрослыми?
Билл: С одной стороны, я думаю иногда: Ах, если бы я мог перемотать пленку назад, я бы сделал по-другому, я бы лучше подождал пару лет. С другой стороны: все равно как дерьмово прошел мой день, или каким отстоем я считаю, что сейчас здесь очередной фотограф, и что-то личное снова появится в газете, должен сказать: я невероятно благодарен тому, что я могу это делать. Это был бы кошмар, если бы мне пришлось заниматься чем-то другим. Я чувствую, что рожден для этого, что бы делать это.
SZ: Допустим, возвращение пошло наперекосяк. У вас есть план Б?
Том: В любом случае, я не могу представить, чтобы мне кто-то говорил что и для кого работать. Полностью закрыться на пару лет, работать на других артистов, это да. Что-то другое немыслимо.
Билл: Точно. Как служащий я бы благополучно сломался. Самым худшим для меня всегда были руководители и авторитеты. Я и раньше это ненавидел.
SZ: Вы поддерживаете контакт с кем-нибудь из прошлого?
Билл: У нас есть пара знакомых и лучший друг.
Том: Нас часто спрашивали о том, пошли бы мы когда-нибудь на встречу выпускников. Я бы, наверное, сходил.
Билл: Я не знаю. Мечты и желания других ребят из класса были очень ограничены. Одноклассники хотели управлять предприятием родителей, или работать в сельском хозяйстве, или стать ветеринаром.
SZ: Если вы не можете представить себя, ведущими обычную жизнь: Зачем вы тогда три года назад заканчивали «реальную школу»?
Том: Иногда я задаю себе тот же вопрос.
Билл: Мы сделали это ради нашей мамы. Мы были в 10 классе гимназии, когда из-за группы бросили школу. Тогда мы выучили уже все, что нужно для окончания реальной школы. Мы сделали это только для того, чтобы это у нас было. С аттестатом об окончании реальной школы все-равно нельзя начать что-то разумное. Для этого нужен аттестат зрелости.*
*В гимназии учатся до 13 класса, в реальной школе до 10. Попробую провести аналог с российской системой образования, чтобы было понятнее. У нас есть 9 классов – неполное среднее, и 11 классов – среднее образование. Допустим, нам уже после 4 класса нужно решать пойдем мы в университет или нет (у них это решают преподаватели исходя из способностей ученика). Т.е., те, кто планирует учиться 9 лет – идут в «реальную школу», после которой может поступить в техникум, колледж и.т.п., а те, кто учится до 11 – идут в «гимназию». Поскольку учатся отдельно, программы разные, и нагрузка распределяется по-разному. В Германии есть еще «главные школы», они по рангу еще ниже «реальной», но сейчас не об этом. Смотрите, как получилось у Каулитцев. Изначально они учились в гимназии (т.е. у нас это было бы 11 лет, в Германии – 13), в 10 классе бросили, перешли в «реальную школу» и закончили ее. Т.е. на наш язык – закончили девятилетку.
SZ: Для чего, например?
Билл: Иногда я думаю, что мог бы изучать дизайн одежды. Но это только для веселья.
SZ: Как знаменитость в университете. Вас не пугает то, что вы не смогли бы вести нормальную студенческую жизнь?
Билл: Фактически, я недостаточно свободен для того, чтобы сейчас просто выйти и прогуляться в парке. Но в плане творчества я могу делать все, что захочу. Это для меня самое важное, за что я больше всего благодарен. Еще с 15 лет мы решительно боролись за свободу. Сегодня я хозяин своей жизни, я. Даже звукозаписывающей фирме нечего нам сказать. Но конечно, в жизни есть вещи, которые выбивают тебя из колеи и, вероятно, наносят небольшой ущерб. У меня, например, бывает легкая паранойя.
SZ: Паранойя?
Том: Сначала мы не представляли, что в действительности все, что мы говорим, настолько жестко бульварная пресса использует против нас. Конечно, мы были в шоке, когда в 15 лет прочитали первые заголовки.
SZ: К заголовкам привыкаешь?
Билл: Сейчас мы воспринимаем это спокойно. Все чему следовало там быть, уже было. От наркотиков, через анорексию и до депрессии. Между тем, я думаю, что люди уже могли додуматься, что все это чушь.
Том: Мне жаль только мою бабушку. Потому что она каждый раз спрашивает меня, правда это или нет.
SZ: Бульварной прессы с вашей новой работой в качестве жюри будет не меньше.
Билл: В какой-то момент ты просто принимаешь это. Мы уже не обращаем внимания на все эти заголовки, потому что не хотим объясняться. Это ничего не дает.
SZ: Но без заголовков тоже нельзя.
Том: Это всем и приходит в голову, в смысле: Ах, они опять хотят сделать промо для нового альбома. От того, что в газете написано, что у Билла анорексия, мы не продадим больше или меньше CD. В каком-то французском журнале вообще было написано, что ты покончил с собой.
Билл: Да, я помню.
Том: Два дня подряд нам звонили из Франции, потому что там думали, что ты выпрыгнул из окна.
SZ: Вы сами принимали участие в кастинг-шоу.
Билл: Только я. В 13 лет. Разница между нами и другими конкурсантами кастинг-шоу в том, что мы начали заниматься музыкой за 7 лет до этого. Это была тяжелая работа. Здесь я вижу многих людей, которые просто хотят на ТВ, независимо от того, есть у них талант или нет.
Том: Особенно в Америке уже почти никакой разницы между людьми, которые что-то могут и людьми, которые известны только из-за какой-нибудь глупости.
SZ: Здесь не так?
Том: К счастью, мы всегда могли зарабатывать на жизнь с помощью музыки. Пока это так, можно жить и с «бульварным дерьмом».
Перевод Haylie @ TokioHotelNews.Ru
URL записи читать дальше
«Это была тяжелая работа» - хочешь этого или нет: Tokio Hotel вернулись – и они хотят остаться надолго. Близнецы Билл и Том Каулитц об окончании реальной школы, кастинг-шоу, наркотиках и AC/DC.
SZ: О Tokio Hotel давно ничего не было слышно.
Билл Каулитц: Наверное, для немецкой общественности наша пауза казалась еще больше, чем она была на самом деле. После нашего последнего альбома, мы были в большом турне по Южной Амерке и Японии, и после этого хотели просто пожить.
читать дальшеSZ: Что значит «просто пожить» для кого-то, кто с 15 лет постоянно находился в таком исключительном положении?
Билл Каулитц: Мы проводили много времени с семьей. И с четырьмя собаками.
Том Каулитц: Мы полностью перестроились. Когда мы с группой в туре, у нас очень большая команда, которым просто говоришь, что тебе нужно. А теперь бывают такие моменты, когда приходится самим заботиться обо всем, некоторые вещи я не делал никогда в жизни до этого. Бывали ситуации, когда я предъявлял через мерные требования, но ничего другого я не хотел.
SZ: Например?
Том: Без понятия, например, когда я оформлял в Лос-Анджелесе свои калифорнийские водительские права. Я думал: Это нужно так долго ждать в этой сраной очереди? Там стоят целый день, чтобы отдать свое фото на документы?
SZ: Вы постоянно живете в Лос-Анджелесе?
Билл: Конечно, мы много времени проводим в США, потому что там мы уже два года работаем над новом альбомом, к тому же, там мы можем залечь на дно. Но у нас есть жилье в Германии, частично мы записываем и здесь. Двое других парней живут в Германии, как и раньше.
SZ: Давление после такого долгого перерыва больше чем раньше?
Билл: На самом деле, хуже всего было со вторым альбомом. Мы начали с сингла №1, потом вышел альбом №1. В конце концов, мы сами привыкли к продолжительному успеху. Дальше, могло быть только хуже. Пресса ждала чего-то, что уже не станет №1, чтобы написать, что все закончилось.
SZ: Проблема в том, что многие фанаты с тех пор выросли и теперь слушают другую музыку.
Билл: Здесь ты ничего не можешь сделать. Сидя в студии, мы не думаем: Ах, для кого же это все? Это должно понравиться 15-летним девочкам или скорее 46-летним женщинам?
Том: Вчера вечером я смотрел по ТВ концерт AC/DC. Если посмотреть на толпу, то видишь, что она очень смешанная. Там есть те, кто уже были фанатами, когда еще пел Бон Скотт, а рядом те, которые впервые услышали группу в качестве саундтрека к «Железному человеку». Желательно вот так.
SZ: Только вы не AC/DC. Они шли к славе десятилетиями, а вы внезапно оказались наверху.
Том: Конечно, но есть и другие группы, которые в одночасье становились известными и остались успешными. Depeche Mode же в начале тоже обзывали «бойзбэндом». Для парней было не круто их слушать. Сейчас это уже почти никто не помнит.
SZ: Как вы относитесь к тому, что Tokio Hotel воспринимается больше как показатель вкуса и способ выделиться, чем серьезная группа?
Билл: Это вещи, на которые ты не можешь повлиять. Когда вышел последний альбом проводился забавный опрос. Телевизионщики с наушниками ходили по улице и давали пешеходам послушать наш альбом. Они говорили «Это круто!» до тех пор, пока репортер не сообщал им, что это были Tokio Hotel. Тогда они говорили: «Ну, вообще не пойдет, полный отстой».
SZ: Вас любят и ненавидят с того самого времени, как вы добились успеха, то есть с самого подросткового возраста. Вы когда-нибудь хотели оказаться в этом водовороте, будучи уже взрослыми?
Билл: С одной стороны, я думаю иногда: Ах, если бы я мог перемотать пленку назад, я бы сделал по-другому, я бы лучше подождал пару лет. С другой стороны: все равно как дерьмово прошел мой день, или каким отстоем я считаю, что сейчас здесь очередной фотограф, и что-то личное снова появится в газете, должен сказать: я невероятно благодарен тому, что я могу это делать. Это был бы кошмар, если бы мне пришлось заниматься чем-то другим. Я чувствую, что рожден для этого, что бы делать это.
SZ: Допустим, возвращение пошло наперекосяк. У вас есть план Б?
Том: В любом случае, я не могу представить, чтобы мне кто-то говорил что и для кого работать. Полностью закрыться на пару лет, работать на других артистов, это да. Что-то другое немыслимо.
Билл: Точно. Как служащий я бы благополучно сломался. Самым худшим для меня всегда были руководители и авторитеты. Я и раньше это ненавидел.
SZ: Вы поддерживаете контакт с кем-нибудь из прошлого?
Билл: У нас есть пара знакомых и лучший друг.
Том: Нас часто спрашивали о том, пошли бы мы когда-нибудь на встречу выпускников. Я бы, наверное, сходил.
Билл: Я не знаю. Мечты и желания других ребят из класса были очень ограничены. Одноклассники хотели управлять предприятием родителей, или работать в сельском хозяйстве, или стать ветеринаром.
SZ: Если вы не можете представить себя, ведущими обычную жизнь: Зачем вы тогда три года назад заканчивали «реальную школу»?
Том: Иногда я задаю себе тот же вопрос.
Билл: Мы сделали это ради нашей мамы. Мы были в 10 классе гимназии, когда из-за группы бросили школу. Тогда мы выучили уже все, что нужно для окончания реальной школы. Мы сделали это только для того, чтобы это у нас было. С аттестатом об окончании реальной школы все-равно нельзя начать что-то разумное. Для этого нужен аттестат зрелости.*
*В гимназии учатся до 13 класса, в реальной школе до 10. Попробую провести аналог с российской системой образования, чтобы было понятнее. У нас есть 9 классов – неполное среднее, и 11 классов – среднее образование. Допустим, нам уже после 4 класса нужно решать пойдем мы в университет или нет (у них это решают преподаватели исходя из способностей ученика). Т.е., те, кто планирует учиться 9 лет – идут в «реальную школу», после которой может поступить в техникум, колледж и.т.п., а те, кто учится до 11 – идут в «гимназию». Поскольку учатся отдельно, программы разные, и нагрузка распределяется по-разному. В Германии есть еще «главные школы», они по рангу еще ниже «реальной», но сейчас не об этом. Смотрите, как получилось у Каулитцев. Изначально они учились в гимназии (т.е. у нас это было бы 11 лет, в Германии – 13), в 10 классе бросили, перешли в «реальную школу» и закончили ее. Т.е. на наш язык – закончили девятилетку.
SZ: Для чего, например?
Билл: Иногда я думаю, что мог бы изучать дизайн одежды. Но это только для веселья.
SZ: Как знаменитость в университете. Вас не пугает то, что вы не смогли бы вести нормальную студенческую жизнь?
Билл: Фактически, я недостаточно свободен для того, чтобы сейчас просто выйти и прогуляться в парке. Но в плане творчества я могу делать все, что захочу. Это для меня самое важное, за что я больше всего благодарен. Еще с 15 лет мы решительно боролись за свободу. Сегодня я хозяин своей жизни, я. Даже звукозаписывающей фирме нечего нам сказать. Но конечно, в жизни есть вещи, которые выбивают тебя из колеи и, вероятно, наносят небольшой ущерб. У меня, например, бывает легкая паранойя.
SZ: Паранойя?
Том: Сначала мы не представляли, что в действительности все, что мы говорим, настолько жестко бульварная пресса использует против нас. Конечно, мы были в шоке, когда в 15 лет прочитали первые заголовки.
SZ: К заголовкам привыкаешь?
Билл: Сейчас мы воспринимаем это спокойно. Все чему следовало там быть, уже было. От наркотиков, через анорексию и до депрессии. Между тем, я думаю, что люди уже могли додуматься, что все это чушь.
Том: Мне жаль только мою бабушку. Потому что она каждый раз спрашивает меня, правда это или нет.
SZ: Бульварной прессы с вашей новой работой в качестве жюри будет не меньше.
Билл: В какой-то момент ты просто принимаешь это. Мы уже не обращаем внимания на все эти заголовки, потому что не хотим объясняться. Это ничего не дает.
SZ: Но без заголовков тоже нельзя.
Том: Это всем и приходит в голову, в смысле: Ах, они опять хотят сделать промо для нового альбома. От того, что в газете написано, что у Билла анорексия, мы не продадим больше или меньше CD. В каком-то французском журнале вообще было написано, что ты покончил с собой.
Билл: Да, я помню.
Том: Два дня подряд нам звонили из Франции, потому что там думали, что ты выпрыгнул из окна.
SZ: Вы сами принимали участие в кастинг-шоу.
Билл: Только я. В 13 лет. Разница между нами и другими конкурсантами кастинг-шоу в том, что мы начали заниматься музыкой за 7 лет до этого. Это была тяжелая работа. Здесь я вижу многих людей, которые просто хотят на ТВ, независимо от того, есть у них талант или нет.
Том: Особенно в Америке уже почти никакой разницы между людьми, которые что-то могут и людьми, которые известны только из-за какой-нибудь глупости.
SZ: Здесь не так?
Том: К счастью, мы всегда могли зарабатывать на жизнь с помощью музыки. Пока это так, можно жить и с «бульварным дерьмом».
Перевод Haylie @ TokioHotelNews.Ru
-
-
24.01.2022 в 20:01